Молочное животноводство достигло рентабельности 28,6%

2025 год стал важным для российского молочного животноводства — отрасль достигла рекордной рентабельности и при этом столкнулась с новыми вызовами. На фоне уверенного роста крупных инвестпроектов и геномных технологий начинает сокращаться производство в секторе мелких хозяйств и КФХ. На конференции «Молочный практикум: повышение эффективности в животноводстве», организованной «Союзмолоко» и Milknews, эксперты и представители власти обозначили как достижения, так и точки напряжения. Что означает для отрасли рентабельность в 28,6%, почему число инвестиционных проектов падает, и какую роль сыграют новые правила господдержки?

Пик эффективности как сигнал к переменам

Рентабельность молочного животноводства в 28,6% без учета субсидий — такой результат зафиксирован по итогам 2025 года и признан заместителем министра сельского хозяйства Романом Некрасовым наивысшим за последние годы. Некрасов подчеркнул, что стабильная положительная динамика стала возможна благодаря целенаправленной господдержке, причем достижение этого уровня рентабельности он назвал главным успехом отрасли.

Важно понимать, что речь идет именно о показателе без учета прямой субсидиарной помощи, то есть о чистой коммерческой эффективности. Такой уровень говорит о том, что у многих хозяйств сложилась устойчивая экономическая модель, способная генерировать прибыль не только за счет бюджетных вливаний, но и благодаря оптимизации затрат, повышению продуктивности животных и управлению логистикой сбыта. Для профессионального сообщества это означает, что отрасль подошла к черте, за которой начинается переход от восстановительного роста к качественному обновлению основного капитала.

Однако достижение пика эффективности одновременно является сигналом к пересмотру инструментов поддержки. Как отметил Некрасов, в 2025 году субсидия на литр товарного молока будет доступна только малому и среднему бизнесу. Это осознанное и, по его словам, тяжелое решение связано с ограничением лимитов господдержки. При этом крупные игроки не остаются без инструментов, они сохраняют доступ к льготным кредитам и могут рассчитывать на возмещение 30% капитальных затрат при реализации инвестиционных проектов.

Такой подход формирует четкую логику распределения ресурсов — поддержка малых форм направлена на сохранение сырьевой базы и территориальной доступности производства, в то время как крупные предприятия должны развиваться на принципах финансовой ответственности и инвестиционной самодостаточности.

Этот поворот требует от производителей пересмотра стратегических расчетов. Для среднего хозяйства, например, вставшего перед выбором масштабирования или стабилизации, важно понимать, что если проект не укладывается в критерии малого или среднего бизнеса, он должен быть экономически обоснован без ожидания прямых субсидий на литр. А это значит, что высокая рентабельность — не столько итог, сколько отправная точка для новых решений.

Инвестиции в разгоне и замедлении одновременно

На первый взгляд, картина инвестиционной активности в молочном животноводстве выглядит контрастно. С одной стороны, в 2025 году запланирован ввод в эксплуатацию 26 крупных инвестпроектов, 12 из которых уже функционируют. Общая мощность всех этих комплексов после выхода на проектную загрузку составит 225 тысяч тонн молока в год — объем, способный заметно повлиять на региональные балансы. С другой, по подсчетам аналитиков Россельхозбанка, общее число инвестиционных проектов в отрасли в текущем году сократилось на 35,6% и упало с 253 до 163 единиц.

Этот парадокс объясняется сменой качества, а не количества. Как отметил Роман Некрасов на конференции, сегодня наблюдается серьезная активность со стороны сельхозпроизводителей и банков, идет постоянный информационный обмен, поступают очень серьезные проекты и предложения по дальнейшему наращиванию молочного животноводства. Однако, речь идет не о множестве точечных модернизаций доильных залов или небольших ферм на 50 голов, а о масштабных интегрированных комплексах с собственным кормопроизводством, системой хранения, логистикой и, зачастую, переработкой.

Фактически отрасль проходит этап консолидации инвестиций, вместо распыления ресурсов на мелкие проекты деньги фокусируются на стратегически значимых точках роста. Это означает, что для региональных хозяйств, особенно в удаленных зонах, барьер входа в класс инвестпроектов с господдержкой растет. Не каждый может позволить себе не только построить, но и эксплуатировать комплекс, выдающий десятки тысяч тонн молока ежегодно.

Тем не менее, льготные кредиты остаются основным инструментом стимулирования инвестиционной активности — именно так обозначил их роль замминистра. Это говорит о том, что государство делает ставку не на точечные дотации, а на долгосрочное финансирование с пониженной ставкой, где ключевым условием является возвратность и наличие залоговой базы. Такая модель требует от заемщика не только бизнес-плана, но и реального опыта управления активами, доказанной платежеспособности и понимания рисков макроэкономической среды.

Для опытных участников рынка такая эволюция является естественным следующим шагом. Но для многих хозяйств, особенно семейных или кооперативных, которые традиционно ориентировались на гранты и прямые субсидии, новая реальность требует либо переформатирования, либо поиска партнеров. В этом контексте сокращение числа проектов не является признаком охлаждения интереса к отрасли, а свидетельствует о ее перехода в фазу зрелой капитализации, где доминируют инвесторы с долгим горизонтом планирования.

Сырьевая тревога на фоне геномного прорыва

Пока крупные игроки закладывают фундамент под новые комплексы и обсуждают условия льготного финансирования, другая часть отрасли движется в противоположном направлении. Как сообщил глава «Союзмолоко» Артем Белов на той же конференции, производство товарного молока в сельхозорганизациях в январе—сентябре выросло на 2,1%, однако в октябре—ноябре темпы несколько замедлились. Прогноз на годовой прирост находится в диапазоне 1—1,5%. Несмотря на кажущуюся умеренную динамику, Белов предупредил о стратегически напряженной ситуации на рынке сырья.

Его позиция основана на тревожном тренде — устойчивом снижении производства в небольших крестьянских фермерских хозяйствах и личных подсобных хозяйствах. Этот сегмент долгие годы был естественным амортизатором рынка, так как обеспечивал гибкость, территориальную равномерность сырьевой базы и поддерживал поголовье в регионах, где крупный бизнес экономически нецелесообразен. Однако сейчас он сжимается, и это процесс носит системный характер.

Белов подчеркнул, что, несмотря на кажущееся достаточное количество молока на рынке в текущий момент, ситуация может кардинально измениться в течение одного—двух кварталов. Это заявление невозможно игнорировать — оно сделано не в рамках гипотетических размышлений, а на фоне объективных данных: снижение поголовья в секторе КФХ, рост издержек на корма, отток молодежи из сельской местности, отсутствие доступных финансовых инструментов для мелких форм.

На этом фоне особенно примечательна инициатива по расширению господдержки в области племенного животноводства — конкретно в сегменте геномной селекции. Как сообщил Некрасов, государство теперь будет возмещать часть затрат на молекулярно-генетические экспертизы. Это позволит не просто ускорить селекционный процесс, но и сформировать единую базу фенотипических и генотипических данных крупного рогатого скота.

Для профессионалов это решение имеет колоссальное значение. Геномная селекция сокращает цикл получения достоверной оценки племенной ценности быка с 5—6 лет до 1,5—2 лет. Это означает, что поголовье можно обновлять вдвое быстрее, а генетический прогресс ускоряется в разы. При этом наличие централизованной базы данных открывает возможности для межхозяйственного обмена информацией, верификации происхождения, построения моделей резистентности к заболеваниям и даже прогнозирования продуктивности до первого отела.

Однако важно понимать, что геномные технологии сами по себе не решат проблему сокращения сырьевой базы. Они работают в среднесрочной и долгосрочной перспективе и требуют наличия устойчивого, хоть и минимального, ядра поголовья для внедрения. Если за два—три года сокращение КФХ и ЛПХ продолжится с теми же темпами, даже самый совершенный бык-производитель не компенсирует резкое падение предложения на локальных рынках.

Поэтому геномная селекция — это не альтернатива поддержке мелких форм, а параллельная линия развития. Она направлена на повышение качества, а не на сохранение количества. Настоящий вызов для отрасли состоит в том, чтобы сбалансировать эти два направления, иначе рискуем получить высокопродуктивные комплексы, стоящие рядом с опустевшими деревнями, где некому производить молоко и некому его покупать.

Источник: «АПК Эксперт. Животноводство. Птицеводство»